Дачная жизнь Петербурга
Только на даче горожанин может ощущать себя настоящем горожанином. Эта аксиома в полной мере касается и петербуржцев.
Пример как всегда подали императоры, еще в XIX веке поделив свои резиденции на Летние и Зимние дворцы. За августейшими особами потянулись богатые аристократические и купеческие семьи. Поскольку городские квартиры в ту пору были преимущественно съемными, существовала практика снимать квартиру на зиму, потом летом уезжать на дачу, потом осенью снова снимать городскую квартиру и т.д. Недаром, у Александра Сергеевича Пушкина в Петербурге был довольно внушительный список адресов…
Уже в 1863 году Владимир даль писал, что «Летом Питер пустеет на две трети, жизнь в деревне вошла в привычку». Постепенно даже стало появляться «сословье» так называемых «зимогоров». Важный толчок развитию дач дало отмена крепостного права, позволившая свободно распоряжаться земельными угодьями и развитие железнодорожного транспорта обеспечивавшего быструю транспортировку масс отдыхающих за пределы города.
По весне, сотни горожан усаживались на извозчика и направлялись к вокзалу. Там они садились в переполненные вагоны паровика (в этом плане у нас мало что изменилось) и ехали в Сестрорецк, Териоки, Павловск и другие петербургские пригороды.
По прибытию на место, горожан уже ждали местные лихачи. Зачастую, они были подкуплены домовладельцами и везли приезжих не на снятые теми дачи, а к другим хозяевам. Когда обман выяснялся, зачастую было уже поздно отыгрывать ситуацию обратно – искать другой экипаж, заново грузить на него вещи, возвращаться на станцию…
Для тех же, кто благополучно доезжал до снятого еще на Масленицу дома, начиналась дачная жизнь. И нельзя сказать, что она ассоциировалась с абсолютным покоем. С утра до вечера среднестатистического дачника донимали различные посетители. Вот как описывалось происходящее в книге «Окрестности Петербурга и дачная жизнь»:
«Приносят молоко, свежие булки, до самого вечера вам приносят и привозят все необходимое. Еще до обеда приезжает мясник, предлагает мясо, кур, зелень. Обычно мальчишка правит лошадью, а сам мясник рубит мясо, вешает, получает деньги. Торговля идет со специальной телеги с низким большим ящиком, обитым изнутри луженой жестью. Поперек ящика лежит большая доска, на ней мясник рубит мясо, здесь же стоят весы и ящик с гирями. Ступицы колес обернуты бумагой, чтобы дачники не вымазались колесной мазью.
Так же до обеда идет торговля с разносчиком рыбы. У него кадушка на голове, там во льду лежит разная рыба. Сгибаясь под тяжестью своей ноши, он оповещает: «Окуни, сиги, лососина, судаки!», стараясь рифмовать.За ним на телеге с большим ящиком на колесах купец торгует гастрономией — сыром, маслом, колбасой, консервами. Фамилия его была Долгасов, но для рекламы и рифмы он кричал: «Сыр, колбас — Иван Долгас!»А вот издали слышится голос: «Пивник приехал!» Если вы закажете ему полдюжины пива, он норовит всучить целый ящик.
После обеда приезжал мороженщик со своей двуколкой, на ней синий ящик. К нему выбегали с тарелкой, он навертывал специальной ложкой, да так ловко, что внутри шарика была пустота. Продавал он мороженое и «на марше», клал шарик на бумажку и втыкал в него деревянную ложечку, используемую в дальнейшем девочками в игре в куклы. Мороженое у него было четырех сортов.
К пяти часам, когда дачники пили чай, появлялся разносчик с корзиной на голове и возглашал в отличие от других «коллег» мрачным басом: «Выбoргские крендели!», делая почему-то ударение на "о". Вкусные же, были эти крендели, и почему их теперь не выпекают? Стоили они 15-20 копеек, в зависимости от размера. Разнося в лотках на голове, торговали всякими сластями — конфетами, шоколадом. Когда появлялись ягоды и фрукты, их продавали тоже вразнос. Были и коробейники с галантереей — мылом, гребенками, ленточками. Местные крестьянские девушки приносили в чистых кадушечках сметану и творог, а к осени — лесные ягоды и грибы».
И это еще были приятные хлопоты. А ведь по утрам горожан будил рев идущего на пастбище стада, вечером не давали заснуть крики пьяных. Ночью из неосушенных болот налетали сонмы комаров.
Все эти неудобства компенсировались тем фактом, что летом в Петербурге было еще хуже (хотя бы из-за отсутствия канализации), дешевых деревенских цен и красот природы окрестностей Петербурга.
Для обустройства дорог, поддержания чистоты, освещения, в местах дачного отдыха стали возникать товарищества по благоустройству дачных местностей. Любопытно, что как и сегодня, дачники раскололись на тех исправно платили членские взносы, и выходили на общественные работы, и на злостных уклонистов и неплательщиков. Из-за «усилий» последних, благоустройство многих дачных и пригородных районов долгое время оставалось серьезной проблемой. Так полу-городской, полу-дачный район Лесного получил замощенные дороги только к 1910 уму году усилиями Земства, но не его жителей…
Но все эти печали касались горожан до осени. Дальше начинался обратный процесс возвращения в Петербура. Извозчик-вокзал – поезд – вокзал – извозчик – квартира. Перед отъездом с дачи порой проходило малоприятное общение с поставщиками продуктов ибо при расчете выяснялось, что даже грудной ребенок съедал за лето по два-три пуда мяса, запивая его несколькими литрами браги. Для урегулирования конфликта приходилось применять универсальное средство – бутылку водки, после чего стороны приходили к компромиссу и дачники могли вернуться на берега Невы.
